Обреченная [СИ] - Алеся Троицкая

Сквозь мои ленивые мысли, я услышала назойливый голос:

– Мира, Мира, ты меня слышишь? – перед моим лицом быстро замахала чья-то рука.

– Кыш! – Я попыталась от нее отмахнуться. – Уйди, ты мне мешаешь.

'Не-о-пи-су-е-мо…'

– Черт! – выругался назойливый голос, а потом я почувствовала, что лечу. Я раскинула руки и представила, что я самолет, но быстро разочаровалась: полет закончился так же внезапно, как и начался. Теперь я лежала, а кто-то настойчиво пытался меня укрыть. Сначала я хотела возмутиться, а потом подумала, что на это уйдет слишком много энергии.

– Мне нравится твой запах. Пахнет морем. Люблю море. Люблю ощущать теплый морской бриз на своей коже. – Я сладко зевнула и лениво перевернулась на живот, подгребая под себя все подушки, до которых смогла дотянуться.

– Спи, Мирослава, закрывай глаза. Я немного с тобой посижу, – проговорил печальный голос. И мне стало грустно, как и обладателю этого прекрасного голоса. Я хотела поинтересоваться, что произошло, но не успела: меня унесло вслед за туманной дымкой…

Глава 19

Я очень долго блуждала непонятно где. Вокруг меня был плотный туман. Я не знала, где находится небо, а где земля. Я не знала, реальность это или сон. Я ни о чем не думала. Меня не заботили никакие проблемы. Я просто шла в неизвестность, иногда останавливалась, а после продолжала свой путь. Мне не было трудно или легко, мне было безразлично.

…Я думал, что, проснувшись следующим утром, Мирослава будет в порядке. Но ни на следующий, ни через день не произошло никаких изменений. Это было странно: никогда еще блокатор не давал таких последствий. Он должен был всего лишь оградить ее от неконтролируемых прыжков, но сделал намного больше. Он полностью ее обессилил.

Она стала походить на живую статую: ни на что не реагировала, не обращала внимания, целый день либо спала, либо лежала с открытыми глазами. Ее лицо ничего не выражало. Если бы не дыхание и неконтролируемый бред время от времени, можно было бы подумать, что она мертва.

Смотреть на это было страшно и болезненно. Я не понимал, почему, но ее состояние меня сильно беспокоило. Я стал раздражителен, постоянно срывался по мелочам, перестал выполнять свои прямые обязанности по подготовке бойцов. Это было мне несвойственно. Раньше я без труда контролировал свои чувства и эмоции, всегда славился тем, что мог хладнокровно отнестись к любой нестандартной ситуации. Но теперь все изменилось.

Я уже девятые сутки не выходил из комнаты Мирославы. В данный момент я пытался воткнуть ей в руку катетер от капельницы с питательными веществами, чтобы поддержать ее физические ресурсы. Мои мрачные мысли прервал звуковой сигнал голосового коммуникатора, и я, выругавшись, отложил иглу.

– Да? – срываясь на крик, проговорил я.

– Сын? – удивился голос на другой стороне.

– Отец, – чуть замялся я. – Прости.

– Что у вас происходит? Уже несколько дней я не получаю от тебя отчетов!

Я с трудом собрался с мыслями.

– Мне пришлось вколоть девушке блокатор.

– И? – нетерпеливо спросил голос.

– Она впала в искусственную кому.

– Что?! – сорвался на крик грубый голос. – Почему ты сразу не поставил меня в известность?

Я немного растерялся.

– Потому что не думал, что все так обернётся. Я думал, максимум пара дней – и она оклемается. Но она оказалась намного слабее, чем я думал.

– Идиот! Я тебе доверил самое ответственное дело, дело всей моей жизни, а ты чуть его не провалил! – разорялся голос. – Велиар, ты меня очень расстроил. Ты даже не представляешь, как я сейчас зол. Я могу понять, когда меня подводят слуги, но когда это делает мой сын, это заставляет задуматься. Задуматься о многом.

– Отец, прости, я все исправлю. Думаю, в скором времени она очнётся: все жизненные показатели в норме.

– В норме? Ты уверен? Хорошо, – чуть смягчился голос. – Пришли мне образец ее крови и диаграмму биополей. Я передам своим инженерам, пусть они разберутся, что вызвало такую реакцию.

– Будет сделано. – Замявшись на несколько секунд, я спросил: – Отец, ты мне так и не рассказал, как ты намерен использовать ее.

– Это меньше всего должно тебя волновать. Но могу сказать одно: привязываться к ней не стоит. Она всего лишь РАСХОДНЫЙ МАТЕРИАЛ. Ключ к нашей мечте.

'К твоей', – мысленно поправил я.

– Но я тебя понимаю. Если она хоть немного похожа на свою биологическую мать, то тебе будет непросто относиться к ней равнодушно… – голос на той стороне замолчал, словно предавшись воспоминаниям, но после рассмеялся: – Не теряй голову, сын. Женщины очень коварны, тем более, если они с другой планеты. Их мозг устроен по-другому, их мышление сильно отличается от нашего.

– Я знаю. Ты не в первый раз говоришь об этом.

– Хотя, – зло рассмеялся голос, – зная твою несдержанность, я разрешаю тебе ее трахнуть… естественно, когда она придёт в себя. – И захохотал так, как будто сказал самую смешную шутку на свете. – Думаю, хуже не будет.

Я поморщился, но не стал вдаваться в подробности, как я к этому отношусь, чтобы побыстрее закончить разговор.

– Отец, я тебя понял.

– Сын, – услышал я уже ровный голос отца, – я на тебя надеюсь, не подведи.

На этом разговор был окончен.

Я тяжело выдохнул и на некоторое время затерялся в своих мыслях.

– …я всего лишь расходный материал, который разрешили напоследок трахнуть, – донесся до моего сознания очень тихий обреченный голос.

– Мира?! – Я вышел из ступора и взглянул в тускло-зеленые глаза, к которым потихоньку возвращалась жизнь.

– Я всего лишь расходный материал…

– Мира, – перебил я девушку, – как ты себя чувствуешь?

Я положил ладонь на ее лоб и убрал в сторону волосы.

– Так, как и должен себя чувствовать расходный материал. Великолепно…

Я не знал, что на это ответить.

Мне было трудно скрыть замешательство, поэтому я попытался натянуть на себя маску безразличия. Получилось у меня плохо, я это понял по выражению лица девушки. Противоречивые чувства, не свойственные мне, разрывали меня изнутри. Раньше я никогда не ощущал больше одной эмоции. Если мне нужно было убить, я убивал, равнодушно и без жалости. Если я занимался сексом, то моими мыслями владела только та, что подо мной стонала. Если мне было поручено какое-то ответственное задание, то я всегда выполнял его безукоризненно. Но эта девушка принесла в мой мир сумятицу, перевернула его с ног наголову. Перемены в себе я заметил еще тогда, когда на Миру покушались: злость, которую я тогда испытал, до сих пор застилала глаза при воспоминаниях о том вечере. Раньше я не уподоблялся жалким людишкам и не вымещал злость на провинившихся, но тогда я не смог совладать со своей яростью. И даже позже, не найдя в себе сил простить, я не стал подвергать этих мужчин стандартному наказанию плетьми, а приговорил обоих к смерти, прекрасно понимая, что отобрав у них жизни, обрекаю их женщин на тяжелую участь.

Сейчас я должен был холодно и беспристрастно относиться к девушке, но чувствовал радость и облегчение от того, что она, наконец, очнулась. И это не имело никакого отношения к отцу и к его угрозам. Даже неловкость из-за того, что она случайно стала свидетелем нашего с отцом разговора, не уменьшала моей радости.

– Мира, ты все неправильно поняла.

– Да, наверное, – печально проговорила она и отвернулась.

Я понял, что сейчас с ней разговаривать бессмысленно: она еще не полностью отошла от действия препаратов, вводимых ей для поддержания жизненных функций. Скорее всего, она сейчас уснет, но теперь уже не так надолго.

– Я скоро вернусь. – Я пулей вылетел из спальни и прикрыл за собой дверь, давая ей возможность побыть одной.

Я поднялся себе в комнату, чтобы собрать оборудование для обследования Миры. Нужно было как можно скорее выполнить задание отца: он не отличался терпеливым нравом, и мне не хотелось заставлять его ждать. По коммуникатору я сообщил сестре, что Мирослава очнулась, и попросил:

– Лилит, будь любезна, приготовь свой замечательный восстанавливающий чай. Он быстро поднимет Миру на ноги.

– Для немощной – все, что угодно! – елейным голосом проговорила сестра и отключилась.

Пока я рылся в ящиках, отыскивая все необходимое, в дверь постучали. Я знал, кто это, и на меня напало раздражение. Дверь была шумопоглощающая, поэтому кричать, чтобы Роэль убиралась восвояси, не имело смысла. Пришлось открывать самому.

– Ты не вовремя, – грубо проговорил я.

Низко опустив голову, она виновато пролепетала:

– Я знаю, что не должна… но я осмелилась. Моя преданность напоминает, что я должна выполнять свой долг. Вы совсем меня забыли, не призываете… Я была бы счастлива одарить вас своим вниманием…

От такой наглости я просто опешил. Это была просто неслыханная дерзость – чтобы девушка могла вот так просто прийти и чего-то требовать. Ну, Мира не в счет, ей это можно простить. Хоть мне это было и трудно, я каждый раз напоминал себе, что она с другой планеты и нравы там совершенно другие.